Литературный перекрёсток 26/07/2008

- Добрый день, Михаил. Первым делом, позвольте поздравить вас с публикацией Пабло Пикассо. Насколько я знаю, книга получила очень хорошие отклики и почти весь тираж уже разошёлся, или подходит к концу... Ну, вопрос мой такой: как возникла у вас мысль об этих переводах?

- Спасибо, Виталий. Книга стихов Пикассо вышла достаточно специфической, но, действительно, получила очень хорошую прессу, а главное – признание читателей. Конечно, сыграло свою роль само имя Пабло Пикассо, широко у нас известное и любимое многими. К тому же художник, неожиданно выступивший с объемным томиком стихотворных текстов, волей-неволей привлекает внимание и к этой своей ипостаси. Что касается замысла книги, то дело, как это нередко бывает, в случайности: мне предложило эту работу издательство «Текст», с которым я до того издал две поэтических билингвы – Рембо и Аполлинера. Но случай, как это тоже нередко бывает, лег на подготовленную почву. Впервые стихи Пикассо по-русски я прочитал почти сорок лет назад – это была подборка его переводов, опубликованных в журнале «Иностранная литература», если не ошибаюсь, в 1970 году. Потом – в цепочке приближения к этой работе – следует назвать книгу воспоминаний Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Во многом с его подачи имя Пикассо стало для нас, тогдашних юношей, одним из важнейших в постижении той западной культуры, от которой мы были отгорожены всяческими советскими барьерами. Позже я нашел в воспоминаниях другого поэта, Давида Самойлова, такие слова: «Эренбург хвалил Аполлинера, Пикассо и Шагала. Своим вкусом он питал молодых». Это очень точно. Пикассо как художник (я бы сказал – как художник, разрешенный тогда советской властью) стал для многих кумиром, и это сыграло серьезную роль в культурологических счетах нашего поколения с эпохой гонений и запретов. Потом прошли годы, и уже в начале нашего века я стал готовить к изданию первую антологию французских поэтов-сюрреалистов на русском языке. В нее я включил стихи художников Ганса Арпа и Франсиса Пикабиа – Пикассо хронологически начал писать позже (в частности, в нашу книгу входят его тексты, начиная с 1935 года), в то время как антология представляла, в основном, первый период движения, как раз в середине тридцатых годов и закончившийся. Тем не менее, я рассматривал отдельные тексты Пикассо, как своего рода «кандидатов» на включение в антологию, но в конце концов отказался от этой идеи; к тому же мне показалось – позже выяснилось, что я крепко ошибался, – что Пикассо в своих стихах проигрывает Арпу и Пикабиа. Дело, конечно, не в соревновательности, просто он писал по-другому, и следовало это понять. Понимание пришло как раз во время работы над отдельной книгой его поэтических текстов, которая и вышла наконец в издательстве «Текст».

- Знакомясь с текстами Пикассо, я ловил себя на мысли, что их трудно отделить от того, что делал художник с середины 30-х годов до начала 50-х. Помогало ли вам, как переводчику ( как своего рода интерпретатору ) поэта-Пикасссо знакомство с его художественными вещами? 

Михаил Яснов. Фото Дмитрия Кузьмина.

- Если художник пишет стихи (особенно художник такого масштаба и такой культуры как Пикассо), то, естественно, игнорировать сам факт профессиональной работы как таковой в его стихах абсолютно невозможно. Думаю, что поэтические тексты Пикассо и интересны прежде всего тем, что это стихи художника, – почти в каждом из них он так или иначе и выступает как художник: внимательный читатель книги увидит, какая цветовая гамма по ней разбросана, сколько раз автор останавливает наше внимание на чисто художественных приемах работы, вплоть до того, что и сам процесс писания для него полностью совпадает с работой живописца или графика. Тексты сочинений Пикассо вписываются в прямоугольник – привычную для него форму холста, доски, листа бумаги. Он почти не прибегает к абзацам, строчки заканчиваются на одной линии правого края, и, как показывают отдельные рукописи, даже в случае работы с поэтическими строками, он их вытягивает таким образом, чтобы они заполняли все пространство того материала, на котором фиксируется данный текст. Пикассо-поэт, подобно Пикассо-художнику, не ограничивается одной манерой письма. Многие тексты написаны одним касанием, без последующих исправлений; это длинные стихотворения, где слова сталкиваются и натыкаются друг на друга, как «вещи» в живописи. Другие произведения написаны в несколько приемов, с многочисленными попытками разбить их на строки и строфы или представить в виде прозы. Для Пикассо возможны любые перестановки, некоторые тексты скомпонованы, как пластическая конструкция. Он смешивает разнородные элементы: слова, цифры, нотные знаки, различные термины, принуждая их к сосуществованию в некоем коллаже. Пикассо отрицает всякое расчленение своего искусства, он рассматривает его во всей полноте. «Прежде всего, – любил он повторять, – все искусства суть одно; картину можно написать словами – так же, как описать ощущения в стихах». Так что за спиной поэта все время стоит художник, повсеместно присутствует словарь, связанный с живописью: палитра, кисти, гравюра, тень, свет… Но прежде всего – цвета. «“Синий”; что значит “синий”? – спрашивал Пикассо. – Существует множество ощущений, которые мы выражаем словом “синий”. Синий цвет пачки сигарет “Голуаз”… в таком случае можно сказать: глаза синие, как пачка сигарет. Или, например, если в Париже говорят “синий бифштекс”, то имеют в виду красный, с кровью. Именно это я и делал, когда пытался писать стихи».

- Стихотворения Пабло Пикассо писались не только в параллели с тем, что он творил, как художник, но и с тем, что переживал как человек, чуткий к окружающей социальной, политической жизни. С середины 30-х до начала 50-х годов он значительно эволюционировал не только как художник, но и как гражданин. Известна его ненависть к франкистам, к фашизму – как не вспомнить панно «Гернику»!.. Известно, впрочем, что какое-то время он был очень близок с французскими коммунистами... Ни в предисловии к книге, ни в послесловии к ней, к сожалению, нет ничего, что помогло бы читателю создать лучше представление о многогранной личности Пикассо. Оправдано ли?

- И живопись, и личность Пикассо – вплоть до отдельных эпизодов его биографии – достаточно хорошо знакомы нашему читателю и зрителю. Вряд ли имело смысл повторять известное. Гражданская позиция художника прослеживается в его произведениях. Задача переводчика, исследователя – найти, показать такие произведения, интерпретировать их, по крайней мере – обратить на них внимание. Хочу привести выдержку из предисловия публикатора поэтических текстов Пикассо Андрулы Микаэля: «Как зачастую в его полотнах, темы этих текстов неотделимы от Испании: коррида, народные песни и танцы, продукты и блюда, война. Ужас франкистской диктатуры опосредовано выражен несъедобными продуктами: «суп из гвоздей», «стальные овощи в собственном соку», «тресковое мороженое»… Воспоминания детства, пережитые – подчас одновременно с процессом писания – ощущения, реальные вещи, созданные его поэтическим воображением или явившиеся из вселенной его живописи, любовь, жизнь, старость, смерть – вот темы, непрестанно выходящие из-под его пера. И центральная из них – уходящее время, тема, которую Пикассо легче, так сказать, выразить в поэзии. Все стихи скрупулезно датированы, и дата заменяет собой название; она нередко повторяется внутри текста и часто сопровождается точным временем написания: «нынче вечером во вторник пятого числа месяца мая сего года в семь часов без пяти». Мне кажется, Андрула Микаэль отметил главное, то, что реальная жизнь безусловно присутствует в поэзии Пикассо, но присутствует опосредованно, метафорически, как это и случается в творчестве значительных художественных личностей. А что до конкретной биографии Пикассо, то любой заинтересованный читатель найдет ее либо на полках в магазинах и библиотеках, либо в интернете. Мы постарались сосредоточиться на основном для нас – и на новом.

- Спасибо большое, Михаил. К сожалению, время сейчас не позволяет нам продолжить этот разговор. Давайте сделаем это в следующую субботу.