Виталий Амурский
опубликовано 30/08/2008 Последнее обновление 05/09/2008 13:33 GMT
Главный редактор выходящего в Эстонии русскоязычного журнала "Вышгород" Людмила Францевна Глушковская. Ее усилиями была подготовлена к публикации книга Марии Карамзиной "Ковчег".
(Photo: Eveline Amoursky)
В эпистолярном наследии французского ( эмигрантского ) периода жизни Ивана Бунина, есть письма, адресованные Марии Карамзиной, жившей в Эстонии. Известный писатель, лауреат Нобелевской премии, он рассказывал в них о Париже и южном Грассе, о сложностях быта и общей сумеречной атмосфере, в которой тогда находилась Франция. Особое внимание, впрочем, Иван Алексеевич уделял стихам «дорогой Марии Владимировны», как он обращался к соотечественице в противоположном уголке Европы.
Из нашей студии я позвонил Людмиле Францевне в Таллинн, и попросил её, литературного редактора-составителя нового, издания "Ковчега", рассказать, как удалось найти столь интересные и важные тексты? Разумеется, в своем рассказе она вспомнила Бунина, но – не только...
...........................................................................................................
Беседа эта в предлагаемой звуковой версии записи уже свободна для доступа ( см. выше ), а тут, с любезного позволения Людмилы Францевны Глушковской я привожу тут три стихотворения из таллиннского издания «Ковчега». Обратим внимание на последнее - в нём поэтесса словно предсказала свою Судьбу...
***
Над группой шефского полка,
А рядом - мать-старушка. Обе
И группа выцвела слегка.
У изголовья крест Твой медный,
На плате, вышитом женой,
И под стеклом пучёчек бледный,
- Ковыль из вотчины степной.
***
И.А.Б.
Сейчас свежо, и шепчет мгла,
И так устало пахнут розы
В стакане синего стекла.
Их день был пышен, прян и жарок,
Но всех усталей я сама...
В раскрытой книге ( Ваш подарок ) –
Страничка Вашего письма.
Стихов об этом или прозы?
Все недописаны листки!
И сладостно роняют розы
На них живые лепестки.
***
«Белы стали ямы...»
Иннок. Анненский
На чёрную влажную землю.
Плетутся, к земле пригнувшись, старухи,
Молчат и, как будто, дремлют.
Станцию, рельсы снегом заносит,
Красную стену вагона...
Никто, никого ни о чём не спросит,
Никому не нужно поклона.
Впереди пустое мутное поле,
Чёрные мотаются прутья.
Сто шагов нас осталось. Не боле,
До последнего перепутья.
Октябрь, 1939.