Картинки с выставки / Авангард

Любовь Попова. Конструкция пространство-сила. 1921. Масло и мраморная крошка по дереву
(Photo : © Musée national d’art contemporain-Collection Costakis, Thessalonique)

Сегодня выставленные в музее Майоля произведения кажутся сродни непонятным осколкам, которые археологи извлекают из-под песка и глины в местах, где тысячи лет тому назад жили чуждые нам цивилизации. Абстрактные композиции Родченко, несомненно, имели какой-то смысл, но этот смысл нам недоступен (хотя можно с большой долей уверенности предположить, что это ритуальные предметы, только вот за давностию лет уже не разобрать, в каких ритуалах они фигурировали, в похоронных или, наоборот, брачных...). Абстрактные же полотна Любови Поповой (по цвету и ритму скорее приятные) вообще, можно предположить, вырваны из общего контекста, это несомненно фрагменты более обширных композиций. И можно ли по ним восстановить общую картину декорации дворца царей (или царьков), правивших той далекой цивилизацией?

Таким вопросом археолог мог бы задаться, если бы авангард не сопровождался текстами. В этих (заполняющих целые библиотеки) текстах причудливые осколки авангарда разбираются, включаются в исторический контекст, объясняются и... чуть ли не исчерпываются этими учеными рассуждениями. Такова уж печальная судьба авангарда: с самого рождения ему сопутствовал дискурс, призванный оправдать его существование.

Что же остается в народной памяти от этого дискурса? Мы обратились к vox populi, "голосу народа" с вопросом, что такое авангард?

Первый женский голос: Художественный авангард или политический?

Я.Г.: Художественный авангард.

П.ж.г.: Художественный авангард – это течение очень разнообразное, которое уходило от предметности в искусстве.

Мужской голос: Авангард вообще?

Я.Г.: А какие, по-вашему, бывают авангарды?

М.г.: Авангарды… Ну как, вот бывают, например, военные авангарды, бывают в искусстве авангарды, бывают и еще какие-нибудь, не знаю.

Я.Г.: А в искусстве авангард, что это такое, по-вашему?

М.г.: Направление.

Я.Г.: А какое конкретно?

М.г.: Я не искусствовед, но на своем уровне я бы сказал, что это довольно специальные формы, достаточно абстрактные…

Второй женский голос: Авангард – это то, что впереди. Обычно.

Я.Г.: А авангард в искусстве – это что?

В.ж.г.: Ну… это нечто странное, не всегда понятное… и не всегда красивое. И не всегда искусство.

Я.Г.: То есть, если понятно, если искусство, то это уже не авангард?

В.ж.г.: Ну… авангард в искусстве обычно является отказом от чего-то. Да. Отказом. Чаще всего.

Третий женский голос: Авангард – это Кандинский, Леже, Матисс…

Как от любого явления человеческой культуры, от авангарда много лет спустя продолжают идти круги по воде времени. Кому-то они приходят малым джентльменским набором имен, кому-то отказом от предметности, кому-то эпатажем буржуа.

В XX веке слово "авангард" было модно в политике и искусстве. В политике авангардом были разнообразные революционные партии - большевистская Ленина, фашистская Муссолини или национал-социалистическая Гитлера. Во имя человека (пролетария, арийца и т. д.) они возводили человеконенавистничество в систему, отрицающую любые альтернативные формы бытия (вплоть до мельчайших проявлений быта). Одна из возможных дат начала  XX века (знакового начала, конечно, а не календарного) - это 1917 год, большевистский переворот, старт одной из самых антигуманных общественный формаций в истории человечества. (Хотя другие назовут 14-й, когда началась Первая мировая, или 15-й - год армянского геноцида, у каждого свои предпочтения.)

В изобразительном искусстве началом XX века можно назвать 1905-й год - год первой выставки фовистов: Матисса, Дерена, Вламинка и других. Они (следуя за Сезанном, Ван Гогом и Гогеном) вводили в живописный обиход невиданные краски, невиданные по чистоте, по звучанию, по дикости - так по крайней мере это ощущали более цивилизованные современники, назвавшие их "fauves", что в переводе с францзуского обозначает "дикие звери". И почему бы не назвать "авангардом" их?

Однако, как и в действительной жизни, в изобразительном искусстве революции шли одна за другой, и каждый очередной авангард вытеснял предыдущий. И если революция фовистов была революцией той формы, в которой художник реагировал на окружающий мир, в которой он его изображал, то следующая революция просто отменила привязанность произведения искусства к окружающему миру. Этот новый авангард объявил искусство беспредметным. Если эта революция в искусстве XX века самая главная, то начало века - это 1910-й год (первая абстрактная акварель Кандинского) и/или 1913-й ("Черный квадрат на белом фоне" Малевича).

Любовь Попова. Живописная архитектоника с желтой доской. 1916 г.
(Фото: Третьяковская галерея)

Как большевики освободили человека от частной собственности, так авангардисты освободили изобразительное искусство от изобразительности. В основном именно этих беспредметников собирал странный грек Георгий Костакис, они-то и выставлены в музее Майоля. Но на них не закончилась смена караула, и очередной авангард, дадаисты вообще перестали сами создавать произведения искусства, а стали просто брать любой предмет, созданный руками человека, и ставить его на постамент в музей. В этом перемещении предмета - творческий акт. Нечего говорить, что за этими революциями "изобразительное" искусство было забыто напрочь. И было восстановлено в правах только в политически-подчиненной форме лучшим другом всех художников и величайшим искусствоведом. Но художественный талант умел себя проявить и в этой ущербной сталинской форме искусства (достаточно вспомнить Дейнеку или Самохвалова). Как впрочем, проявляет себя художественный талант и в абстрактном искусстве. На выставке "Русский авангард" в парижском музее Майоля это совершенно очевидно: картины Любови Поповой и один холст Аристарха Лентулова подавляют всех окружающих авангардистов своей живописной мощью. Лентулов-то вообще - никакой не авангардист: его живопись, богатая цветом, ритмом, фактурой, то есть блистающая всеми абстрактными достоинствами, никогда не становилась беспредметной. Этот любитель жизни всегда что-нибудь изображал: церковные луковицы, монстырские и кремлевские ансамбли, леса, реки, женщин, наконец! А вот Любовь Попова... на выставке представлен один ее натюрморт то ли 1907, то ли 1908 года. Крепко сколочен, и живопись крепка, но, ученический еще, пожалуй, натюрморт. А времена были бурные, хотелось всего сразу, классический путь требовал долгого созревания, и Любовь Попова сорвалась в чистую абстракцию (ей, наверное, казалось, что она вырвалась из пут ветхого искусства, ушла в свободный полет...) и в этой абстракции ее живописный темперамент развернулся: в острых декоративных ритмах или в неординарных сочетаниях цветов.

Но почему же авангард столь щепетилен в сохранении своей авангардности? Почему каждый новый авангард лишает предыдущий всего его значения?

Вот военный авангард, например, отряд, идущий впереди армии, он ведь не теряет своих военных качеств от того, что его переводят назад, в арьергард. И Диего Веласкес (испанский художник XVII века) не теряет своих достоинств от того, что время ушло и кто-то живописует более революционно, чем он. А между прочим, Диего Веласкес в свое время был еще каким авангардистом! Да и старик Тициан произвел в живописи своего времени подлинную революцию. Но поставь этих художников в арьергард (имею в виду, оглянись на них ретроспективным взглядом в прошлое), и они ничуть от этого не бледнеют. Наоборот. И жизнь подлинных людей, портреты которых они писали, и мифологические сказки, которые они иллюстрировали в своих чудесных полотнах, все так же убедительно встают перед нами в окнах их картин (хотя каждый из нас, конечно, воспринимает их по-своему). Чего не скажешь о "Черном прямоугольнике на белом фоне" Казимира Малевича, который тоже выставлен в парижском музее Майоля... Слишком от многого отказался честный авангардист Казимир Северинович.