Литературный перекрёсток 09/05/2009

Между тем, говоря о той силе, которая позволила людям преодолеть коричневую чуму, конечно, надо помнить, что она зиждилась не только на ненависти к оккупантам в разных странах Европы, но и на культуре. Позвою себе процитировать стихотворение замечательного русского поэта, бывшего фронтовика, Александра Межирова. Стихотворение, из которого я приведу несколько строк, называется «Музыка»:

                                        Какая музыка была!
                                        Какая музыка играла,
                                        Когда и души и тела
                                        Война проклятая попрала.
 
                                        Какая музыка во всем,
                                        Всем и для всех – не по ранжиру.
                                        Осилим... Выстоим... Спасём...
                                        Ах, не до жиру – быть бы живу...

                                        Солдатам голову кружа,
                                        Трёхрядка под накатом брёвен
                                        Была нужней для блиндажа,
                                        Чем для Германии Бетховен...

Конечно, Бетховен был нужен немцам. Другое дело – каким? Вероятно, не тем, что бомбили Лондон и Ленинград, пройдя и проехав охмелевшими пол-Европы, затопив кровью многие города и села Польши, Чехии, Белоруссии, готовились к торжественному параду в Москве... Не тем немцам был нужен Бетховен, что поднимали знамена со свастикой на Балканах, ненавидели и боялись партизан Греции, Италии... вылавливали, пытали, уничтожали тех, кто не принимал нацистский «новый порядок»... Пройдите по улицам Парижа, на многих старых домах в районе Латинского квартала, на улицах, прилегающих к столичной мэрии, вы увидите мраморные доски с именами французов, погибших в боях за освобождение города, или – но это чаще в пригородах – за участие в Сопротивлении...

Между тем, одна из страничек истории Французского Сопротивления была написана не тут, не в Альпах, или каком-либо другом месте, где находились отряды Сопротивления,а на другой стороне Ла Манша. В Лондоне, где генерал Шарль де Голль создал силы «Свободной Франции». Под «страничкой» я имею ввиду сейчас «Песню партизан», ставшую своего рода гимном борьбы с врагом на оккупированной французской земле, на земле, которую, как ковровую дорожку, расстелил перед врагом, в прошлом герой Вердена, а затем предатель - маршал Филипп Петен.

У «Песни партизан» - три автора. Правильнее, три соавтора. Двое французов и русская. Французы – писатель, журналист Жозеф Кессель и его племянник Морис Дрюон. Кессель уже до войны успел получить известность. Дрюона слава ещё ждала. Русской оказалась Анна Марли. То есть, это был псевдоним Анны Юрьевны Бетулинской. Женщины, которая родилась в Петрограде в год революции, и ребенком была увезена матерью в эмиграцию. Мать бежала из России вместе с двумя девочками после того, как большевики расстреляли её мужа ( их отца ) – служащего Сената, готовившегося стать дипломатом. Бежала с ними же няня. Беженцы устроились в Русском доме в Ментоне, на юге Франции. Дом этот в годы Первой мировой войны являлся госпиталем. Так что и его коридоры, и улицы с цветами, и море поблизости, а главное – бедность – оставили больше всего воспоминаний о детстве у Анны и её сестры. В 1936 году семья переехала в Париж. В это время Анна уже занималась пением в консерватории, и заявила о себе как исполнительница на вечерах русской эмиграции, пела в знаменитом кабаре «Шахерезада». В 1937 году Анна Марли оказалась избрана «мисс Россией»... Перед началом войны она вышла замуж за голландского дипломата, а в то время, когда немцы вошли в столицу Франции, уже обосновалась с мужем в Лондоне.

О жизни "светской" речи не было. В Лондоне, который стал мишенью гитлеровцев, Анна нашла применение своим силам во французском клубе, где нередко бывали те, кто выполнял опасные задания для «Свободной Франции». Там молодая женщина и помогала готовить, и пела. Там же её увидели впервые и услышали пробравшиеся из оккупированной родины, через Испанию, Жозеф Кессель и Морис Дрюон. Возможно, они не обратили бы особого внимания на Анну, если не одно обстоятельство – в её репертуаре вдруг услышали они песню, которая показалась им интересной по мелодии... Над словами же, не очень представляя себе, как они окажутся связаны с музыкой, уже работали.

"Вся Франция знает одну из её песен" - такую подпись под фотографией Анны Марли дал выходивший в Париже журнал "Взгляды" в номере от 15 марта 1945 года.

Дело в том, что, зная Кесселя и Дрюона, один из ответственных работников «Свободной Франции» предложил им сочинить текст, который мог бы стать символом борьбы с врагом. Донести же его до оккупированной страны можно было из студии Би-Би-Си, где была создана редакция выпусков «Французы говорят с французами».

Услышав Анну Марли во французском лондонском клубе, они поспешили познакомиться с нею. Знакомство оказалось подкреплено не только общим творческим замыслом, но и тем, что Кессель и Дрюон имели русские корни...

Песня Анны, которая обратила на себя их внимание, была сочинена ею самой под впечатлениями сообщений о боях в районе Смоленска, где зарождается партизанская сила. Впервые она исполнила её для моряков, предупредив, что будет петь по-русски и объяснив содержание. Интересно, что никакой мелодии в том первом исполнении не было. Анна только постукивала по гитаре, словно выбивала чеканные шаги...                                                   

Исполнение этой песни сначала, как она вспоминала сама, было встречено тишиной, а затем зал вдруг взорвался апплодисментами. Мелодия! Да, именно в ней, в ритме почувствовали Кессель и Дрюон главное, занявшись текстом собственным, который через несколько дней принесли и показали Анне...  

Прошло еще немного времени и песня, записанная в студии Би-Би-Си, вышла в эфир как часть передачи «Честь и родина»...

После освобождения Парижа, Анна Марли получила во Франции триумфальный прием. Она имела приглашения на все самые значительные встречи ветеранов. Однако судьба её сложилась так, что в 1946 году она уехала на американский континент, где прожила до конца жизни, зная и страны Латинской Америки и США. Несколько раз она, впрочем, приезжала во Францию, где, разумеется, её не забыли.

Что касается Жозефа Кесселя и Мориса Дрюона, то они на родине также остались фигурами большими. Дрюон, скончавшийся относительно недавно, при президенте Жорже Помпиду был министром культуры, позднее депутатом Национального собрания, многие годы занимал пост постоянного секретаря Французской Академии... Книги его переводились на многие языки, в том числе на русский. А вот книги его дяди Жозефа Кесселя ( кстати, и о русских людях ) увы, остаются в России мало кому известны...

Ну, а «Песня партизан» получила в минувшие годы много разных интерпретаций. Мне лично кажется одной из самых ярких, исполненная незабываемым Ив Монтаном...