«Бурная жизнь Ильи Эренбурга»

Почему Ваша книга была переведена только сейчас? И появились ли с тех пор какие-то новые, неизвестные подробности о жизни и деятельности этой противоречивой и сложной фигуры?  

Обложка книги

То, что книга появилась только сейчас, произошло отчасти по моей вине. Были пожелания перевести ее раньше. В частности, мне это предлагала Маргарита Чудакова. Но издательства после перестройки были в неустойчивом положении, и два или три проекта перевода не удались. Я рада, что НЛО смогло довести проект до конца. Кроме того, я была занята изданием книги в Польше. Мне было важно, чтобы о личности Эренбурга, некоторых аспектах сталинизма и «оттепели» узнали в Польше.

Что изменилось в наших знаниях об Эренбурге и других деятелях этой эпохи? Я начала работать над книгой в начале 80-х годов, и тогда главной проблемой был доступ к документам. В ЦГАЛИ, например, мне ничего не давали. Мне пришлось вести самостоятельное расследование среди его близких, друзей и знакомых. Надо сказать, что на слово «Эренбург» передо мной открывались все двери. Я получила много документов и сведений от Ирины Ильиничны, дочери писателя, а также от его друзей и даже недругов. О нем охотно все говорили.

Для польского издания я использовала многие документы, которые стали доступны после открытия архивов. В этом мне помог Борис Фрезинский, известный исследователь жизни и творчества  Эренбурга. И тем не менее, основное я смогла восстановить в ходе моей первоначальной работы над книгой. Потом открылись лишь кое-какие подробности.

Эренбург был человеком невероятно честолюбивым и активным, он хотел постоянно оставаться в центре событий, причем не в качестве политэмигранта и французского писателя, каким он стал бы, если бы покинул родину навсегда, а выполняя сложную и двусмысленную роль посланника Советов на Западе. Читая Вас, его фигура становится по-человечески ближе. В этой связи мне хотелось бы задать Вам парадоксальный вопрос. Если бы Вы хотели назвать поступок Эренбурга, который в наибольшей степени делает ему честь, что Вы выбрали бы?

Меня сильно поразила теневая сторона его жизни. Особенно в послевоенные годы, никому ничего не говоря, он помог многим людям. Он был тогда депутатом, и по этой линии к нему приходили, ему писали, обращались к нему с просьбами. Он не всегда помогал, но всегда старался как-то откликнуться. Эта отзывчивость была лучшей чертой его характера, несмотря на его амбициозность, его стремление пробиться наверх.

Илья Эренбург в 1943 году
Wikipedia

Вы действительно описываете, что он в частности пытался помочь заключенным, добиться пересмотра некоторых приговоров, помочь устроиться людям, выходящим из заключения. Это, несомненно. Делает ему честь. Но у Эренбурга была и другая сторона, связанная как с желанием остаться на плаву, так и со страхом за собственную жизнь. Ведь он пережил и большой террор, и послевоенные чистки, и антисемитскую кампанию по борьбе с так называемым «космополитизмом». В этой связи он совершил и ряд неблаговидных поступков.  Что Вас больше всего шокировало в ходе его жизни?

Трудный вопрос. Собственно, двойственность Эренбурга началась еще в 1920е годы. Как человек, который тонко чувствует и понимает поэзию, литературу, позволяет себе издавать плохие вещи? Как ему было не стыдно позорить литературу, которую он так любил?

Что же касается его поведения, то у него были минуты, когда он не помог друзьям. Один из страшных моментов – это визит к нему Марины Цветаевой, когда она вернулась из Парижа в Москву и просила его о содействии. Или возьмите Василия Гроссмана. Помочь ему он не мог, но он мог остаться его другом…  наверное, такие истории лежали на его совести тяжелым грузом.

Да и во время кампании по борьбе с «космополитизмом» он вел себя не лучшим образом. Взять хотя бы его отвратительное письмо в «Правде», где он клеймил создание государства Израиль. Вы описываете и то, как он повсюду на Западе утверждал, что советским евреям не нужен идиш, и что вообще лучше всего им ассимилироваться и перестать быть евреями. Это, по Вашему мнению, была чисто тактическая хитрость или он был в этом искренне убежден, как, впрочем, и многие западные евреи после Холокоста?

В Советском Союзе население знало мало о Холокосте, там говорили в основном о зверствах против гражданского населения, без уточнений. Но Эренбург, который был военным корреспондентом и прошел с советской армией через Украину, Польшу и Пруссию, он-то видел и знал, что случилось с евреями. Однако говорить об этом было нельзя. А это – тяжело. Когда люди могут назвать своими именами то, что с ними случилось, им легче.  Из-за отсутствия возможности выразиться, у Эренбурга и в голове царил сумбур. С одной стороны, он говорил, что евреи должны ассимилироваться (и в это он верил с молодости), а с другой стороны, я привожу в книге достаточно поразительное свидетельство. Речь идет о брате и сестре, которые смогли бежать из вильнюсского гетто. Они, кстати, еще живы и живут в Канаде. Когда Эренбург встретился с ними в Вильнюсе в конце войны, он дал им деньги и одежду и сказал, чтобы они бежали, пока есть возможность, от советской власти. Так что у него было, видимо, понимание, что никакой ассимиляции на деле не будет, по крайней мере, в ближайшие десятилетия. Двуличность ли это? Скорее, невозможность однозначного ответа.

Вы упомянули Василия Гроссмана, которого Эренбург не поддержал, когда он был в отчаянии из-за невозможности опубликовать «Жизнь и судьбу». Это тем более жестоко, что Эренбург был связан с ним проектом «Черной книги». Речь идет о сборнике свидетельств о Холокосте, собранных по свежим следам. Эренбург и Гроссман (который также был военным корреспондентом) видели эти лагеря своими глазами, они имели возможность говорить с выжившими, собрали и отредактировали массу свидетельств о зверствах нацистов и их пособников на оккупированных территориях. Как получилось, что Эренбург отошел от этого проекта, еще до запрета его советским руководством?

На эту тему уже много написано, так что не буду вдаваться в детали. Не надо забывать, что Еврейский Антифашистский комитет, куда входил Эренбург, был для Сталина чисто политической затеей. ЕАК был инструментом сталинских манипуляций.

Идея «Черной книги» принадлежала  главе Еврейского совета по оказанию помощи России Эйнштейну. Когда эта идея дошла до Москвы, самым важным для Эренбурга и Гроссмана было издание этой книги по-русски и на идиш, а не только по-английски. По существу, вопрос об издании книги как бы смыкался с вопросом о будущем советских евреев.  Не то Каверин, не то Савич называл Эренбурга «стопроцентно интеллигентным». Речь идет об исконном значении слова «интеллигентный», то есть понимающий. Эренбург был редким человеком в советской литературной среде, который обладал безошибочным политическим чутьем.

Когда произошло убийство Михоэлса, и Эренбург понял, куда ветер дует, он повел себя как средневековый монах. Главным для него было спасти рукопись «Черной книги». Спасти этот документ для будущих поколений. Сначала он вывез эту огромную папку в Вильнюс, в еврейский музей, так как он думал, что там рукопись будет в большей безопасности, чем у него дома в Москве (и так это и получилось), а затем, уже в 1980-е годы, его семья передала оригинал «Черной книги» в мемориальный музей «Яд-ва-шем» в Иерусалиме.

Могила Ильи Эренбурга и его дочери Ирины
http://www.eshkol.ru/photos/71/706/

Эренбург очень много написал. Романы, мемуары «Люди, годы, жизнь», поэзия, фронтовые дневники. Среди его книг много «проходных», но есть и сильные вещи. Что, по Вашему мнению, осталось от Эренбурга? Что можно предложить прочитать молодому поколению, не знакомому с его творчеством?

Это зависит от точки зрения. Одно дело – читать для удовольствия, другое дело – читать с позиции историка, как свидетельства эпохи. Для удовольствия я бы рекомендовала поэзию, мне лично она близка. К сожалению, даже его лучший роман «Хулио Хуренито» уже не читается так, как он читался еще даже двадцать лет назад. Но все-таки это неплохой роман, равно как и «Лазик Ройтшванец». Ну и, конечно, мемуары «Люди, годы, жизнь». Я не уверена, что молодое поколение в России (или во Франции) знает те вещи, о которых Эренбург рассказывает в этой книге.