Литературный перекрёсток 26/09/2009

Анна Огенюс рассказывает: - Из моих близких никто Бориса Вильде не знал. О нём я услышала довольно поздно, в 80-х – 90-х годах, и сразу была поражена его личностью, смелостью – молодой поэт, в юности немного забулдыга, стал успешным этнологом, с самого начала поражения Франции в войне с гитлеровской Германией, встал во главе ячейки Сопротивления. В феврале 1942-го года, как известно, и о чём вы напомнили, был расстрелян. Ему было 33 года.

Борис Вильде - солдат французской армии. 1936 год.

Личность Вильде была интересная, но так мало о нём знали – из того же, что было известно, много оказалось недостоверно. Как доктор исторических наук я этот период знаю хорошо. Также знакома с отношениями между Западом и Советским Союзом, и с эмигрантской жизнью тоже... Те, кто писали о Вильде прежде – понятия не имели о его жизни: о нём писали как о молодом коммунисте, о бывшем комсомольце...О его глубокой русской культуре никто и не думал. Многие его считали за эстонца. Но он был принят в интеллектуальные эмигрантские круги, где весьма опасались приезжавших из Берлина ( а в Париж он попал именно через Германию ). Вдруг- шпион? Проверили и – доверили...

Я по этим следам стала читать всё, что было доступно про русских в Прибалтике, в Берлине, в Париже. С этим материалом познакомиться мне было легко – на русском, на немецком, на английском языках. Для тех, кто писал прежде – это было недоступно. Получилась довольно очевидная картина жизни Вильде, раскрылось многое в его характере, яснее стали его связи. Конечно, при всём этом многие вопросы остались без ответа.

Борис Вильде был не один - в группе участников Сопротивления в парижском Музее человека – рядом с ним был другой русский, Анатолий Левицкий. Погибли они как герои вместе. Почему вы всё-таки больше сосредоточили внимания на Вильде?

Да, Анатолий Левицкий тоже мне очень близкок к сердцу. Он был старше Вильде на восемь лет. Покинул Россию в 1920-м или 1921-м году. О многом он размышлял больше, чем Вильде. В молодости он ставил вопросы об Октябрьской Революции, изучал истоки русского коммунизма, готовя докторскую диссертацию как социолог, ссылался на Достоевского... Он оставил много записей, где также анализировал еврейский вопрос, гонения – это напоминало о русских беженцах. Но со временем, работая в Музее человека, он перешел к другим вопросам – напрочь отвернулся от темы эмиграции, от прошлого, связал свои научные интересы с открывшимися возможностями. В 1935-м году был подписан договор между Францией и СССР, который открывал перспективы для научных контактов. Левицкий выбрал своей темой изучение примитивных религий в Сибири: у гольдов, у бурятов... В основном же его интересовали шаманы, и это открывало возможность получить приглашение в Советский Союз... Его карьеру прервала война...

Левицкому в своей книге я отдаю честь за его высокие качества человека и учёного. Вильде и Левицкий были и остались неразделимыми фигурами, и даже соседство могил на кладбище в Иври-сюр-Сен знаменательно. Может быть, о Левицком кто-то напишет отдельную работу. Его архив находится в Музее человека.

Как долго вы работали над своим исследованием? К каким источникам обращались? Удалось ли вам найти и опубликовать что-то новое об этой страничке истории?

С начала знакомства с материалами о Вильде, до выхода книги, прошло десять лет. За это время я пересмотрела существующие архивные фонды. Во-первых, в Музее человека, где аккуратно хранятся все его бумаги, также как бумаги Левицкого. Кстати, отмечу, что материалы Вильде всё же богаче, чем Левицкого.

Книга Анны Огенюс "Учёные в рядах Сопротивления. Борис Вильде и ячейка Музея человека", вышедшая в Париже.

Я нашла его переписку с начальством по командировкам в Эстонию и Финляндию. Там же увидела записки, рисунки и различные экспонаты, которые он собрал для Музея. В другом архиве – архиве МИДа ( это в городе Нанте ) – нашла рекомендации и другие данные о командировках в 1937-м – 1938-м годах. Это были уже тревожные времена ожидания войны. В хранилищах министерства внутренних дел смогла углубиться в дело, где обсуждались вопросы о предоставлении французского гражданства Вильде и Левицкому, какие оговорки при этом делались... Далее. В Национальном архиве читала бумаги о следствии, когда они были арестованы, переписку правительства Виши с немцами. В просьбе о помиловании Вильде подчеркивалось, что его смерть может оттолкнуть французскую интеллигенцию от сотрудничества с немцами, к которому те стремились. Получила я также документы из Государственного архива Эстонии. Также оказались у меня протоколы из архива Сопротивления...

Всё это оказалось очень ценно, помогло восстановлению событий в полной достоверности.

В заключении рассказанного Анной Огенюс ( а перевод её ответов представила Арина Макарова ) добавлю: Борис Вильде и Анатолий Левицкий во время следствия, которое длилось десять месяцев, находились в тюрьме Френ, под Парижем. Умирая с товарищами в форте Монт-Валерьн 23 февраля 1942 года, пели «Марсельезу». После войны похоронены с военными почестями рядом со многими другими бойцами Французского Сопротивления на кладбище в Иври-сюр-Сен. Их имена находятся на мемориальной доске парижского Музея человека. В пригородах французской столицы, Фонтэне-о-Роз и Обервилье, как и в эстонском Тарту, есть улицы, насящие имя Вильде. В России, в Ленинградской области, существует его музей в деревне Ястребино. О жизни этого неординарного человека на сегодняшний день, в том числе, благодаря книге Анны Огенюс, известно немало, однако, увы, поэтическое его наследние –  писал он под псевдонимом Борис Дикой – до сих пор остается рассеяно по разным, ставшими редкими,журналам и сборникам. Говоря иначе, как поэт он всё еще остается в тени...