Россия / Политика / Сто дней Медведева

Валерия Новодворская: Медведев решал три задачи. Первая: местоблюстителя

Инга ДОМБРОВСКАЯ

опубликовано 17/08/2008 Последнее обновление 28/11/2008 19:30 GMT

Валерия Новодворская.
Фото Романа Гончарова, "The New Times"

15 августа исполнилось сто дней с момента прихода к власти нового президента России Дмитрия Медведева. Сто дней это символический рубеж, который позволяет политологам говорить о трендах, векторах, о каких-то характерных чертах правления политика. Своими мыслями по этому поводу с нами поделилась Валерия Новодворская, журналист, полемист и лидер партии Демократический союз.

 

Какие задачи решало избрание Дмитрия Медведева? Принято считать, что это – самовоспроизведение властной корпорации?

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Это не совсем так. Свято место пусто не бывает. Чекистов как грязи в стране, и нет никакой необходимости им размножаться путем простого деления. Они и так уже размножились, того и гляди, что нефти и газа не хватит, чтобы их всех прокормить.

Медведев решал три задачи. Первая задача – это задача местоблюстителя. Потому что бывают страшные накладки. В одной песне 50-х годов некий возлюбленный отправил своего друга объясняться в любви к Тонечке, потому что сам он был очень робок. А друг взял и объяснился в собственной любви. И этот наш лирический герой сделал вывод:

В любви надо действовать смело,
Задачи решать самому.
И это серьезное дело
Нельзя поручать никому!

Оставишь стульчик посторожить, а потом стульчик тебе и не вернут. Местоблюститель-Медведев достаточно эффективен. Потому что это как раз тот вариант – политик-мальчик, политик-слуга из путинских пажей – высокий идеал всех российских политиков. Здесь – чисто, не посмеет ничего.

Вторая задача, которую он должен был решить – это задача для Запада.

Пляска опричников под личинами – это достаточно страшно, а без личины они еще хуже. Немножко успокоить, изменить фразеологию, так, чтобы журналисты не боялись, что их обрежут в ненужном месте, не с того конца, чтобы никого не мочить в сортире. В конце концов, можно ведь делать то же самое без устного оформления. Ничего не говорить, при этом плотоядно улыбаться, иногда даже плакать как крокодил, который съедает маленького поросеночка. Эту задачу Медведев решает идеально. Он дает возможность как бы примириться, оттянуть роковое решение не иметь никакого дела с Россией. …/…

И, наконец, третья задача, самая главная и трудновыполнимая – это продолжить путинский курс. Не сеченовский, не ивановский, а именно путинский курс. И здесь он просто попал в лыжню, одно к одному. Сто дней Медведева очень не похожи на сто дней Наполеона. И кто станет из-за нашей жалкой России ломать копья и устраивать Ватерлоо или битву при Лейпциге? И видно ведь, что Медведев – хотя мы ему такое советовали в начале – не будет играть роль даже Хрущева и не жаждет он попасть ни на Св.Елену, ни на остров Эльба. Ему хватает того куска, который ему дали.

А курс продолжен полностью. Сто дней прошли. Правозащитники ему преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой список совершенно чистых узников совести, прямо по Эмнести Интернешнл. Там и Ходорковский, и Сутягин, и Данилов, и Светлана Бахмина, и Алексанян. Ну и – ни ответа, ни привета, никаких совершенно вариантов реагирования. 

Если продолжить параллель со ста днями Наполеона, когда он высадился на юге Франции к нему, как известно, начали стекаться люди. Может быть, роль подобного «толчка» снизу в России могут сыграть некоторые чаяния людей к изменениям?

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: В России – не всегда. У Медведева была возможность сделать очень ловкий трюк: стать реальным властителем в стране, прославиться, опираясь на интеллигенцию и на Запад. Надо было просто повторить хрущевский трюк с XX Съездом, обвинить Путина в нарушении Конституции, в нарушении прав человека, в раскулачивании бизнеса. Как это сделал Хрущев, который был нисколько не лучше Берии, Кагановича и Маленкова, но он же их всех переиграл. И дальше – понятно: «приказано статуи за день снять со станции», «оказался наш отец не отцом, а сукою» (Галич, "Вечер, поле, огоньки..."). Это про Путина. Снять портреты, предать суду, резко оттолкнуться: Ленина похоронить, звезды поснимать, Ходорковского освободить, пообещать ему вернуть ЮКОС. То есть устроить в стране реальную оттепель, заслужить благодарность потомства. Это было достаточно легко сделать, верховная власть давала такие возможности. А чтобы не прикончили, на то есть Запад, достаточно попросить помощи. Здесь Запад с восторгом бы помог, потому что обеспечение нефтью и газом как-то надежнее от либерала, чем от Путина. Интеллигенция его носила бы на руках, если уж Горбачева носила, так его бы тоже. Ничего этого не случилось

Ему написали про Наташу Морарь, самое трогательное письмо. Тоже – «ни вещичек нет, ни записочки» (Галич, «Красный треугольник»), никаких вариантов реагирования.

Интернет – это наша кухня, за это даже Брежнев не сажал

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Самое занятное, что он ухитрился не только продолжить путинское дело, но сделать следующий шаг. Как «Медведь на воеводстве», здесь мы уже переходим на почву Салтыкова-Щедрина. Помните некоего Топтыгина из сказки про «Медведя на воеводстве», который все произведения ума человеческого в выгребную яму свалил. Злодейств в лесу было много, но он прибавил еще одно злодейство: Чижика съел. Преследования интернетчиков, которые начались при нем, этот бедный Савва Терентьев, блоггер, который получил полтора года за нелестный отзыв о ментах – это все равно, что судить за разговоры на кухне. Этого бы и Брежнев не делал. Интернет – это наша кухня, просто время пошло вперед, и изменились способы самовыражения интеллигенции. В общем, он съел этого Чижика.

Так что, сто дней абсолютно неудовлетворительные. Леля, увенчанного цветами, мы в лице Медведева не получили. Мы получили все того же снеговика, который в руках держит метлу и употребляет ее по назначению

Но, может быть, Медведев еще себя покажет? Вспомните раннего Путина-реформатора, ведь до Мюнхена был Берлин и его выступление под аплодисменты бундестага.

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Никакого Путина-реформатора не было.

...по крайней мере, вербально...

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Не бывает вербальных реформ. Вербальные реформы это вранье и пиар. Или реформы бывают, или реформ не бывает. Нельзя быть «вербально беременным», это что-то новое.

Но реформируема ли созданная сейчас в России система?

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Реформируема. В свое время советскую систему растащили по норкам с помощью Гайдара и Чубайса. Главное – включить реле честной конкуренции. Тот, кто не умеет работать, чтобы он все потерял, главное, не мешать ему все терять. А те, кто, как Ходорковский, работать умеют, они все сохранят.

Но сейчас честной конкуренции нет, укрепляются госмонополии, эти монстры и спруты, которые душат экономику....

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: Эти монстры и спруты когда-то существовали в виде трех китов, которые стояли на одной черепахе. То есть Советский Союз это была монополия вообще на все. Мы уже видали эти виды и еще живы специалисты, которые умеют это растаскивать. Никакого Путина-реформатора не было. Потому что первое, что сделал Путин, еще премьер-министр, еще даже не президент, этот реформатор отправился на Лубянку и сбитый народом в 1991 году барельеф Андропова поставил на место. Вторая реформа - это был советский гимн. Третья реформа – это была настоящая расправа с «Курском», которому дали утонуть. А потом пошло: ликвидация НТВ, Норд-Ост, ЮКОС, Беслан... На каком языке и на чьем Путина можно было назвать реформатором? Контрреформа, реакция, с первых же дней.

Возвращаясь к ста дням Медведева. В том, что касается внешней политики: можно ли говорить о некоторых подвижках со стороны президента? Пример: в ходе встречи Большой восьмерки в Японии Медведев пообещал поддержку России по западным санкциям против Зимбабве. Проходит некоторое время и российский посол в ООН накладывает вето на западную резолюцию по санкциям против Мугабе. Как это объяснить?

ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ: В нашей истории это уже было. Советский Союз, который был совершенно тоталитарной державой, в 1948 году, в разгар сталинских репрессий, подписывает Декларацию прав человека. Дальше подписывает Пакт о гражданских и политических правах. Дальше подписывает Хельсинское соглашение и через восемь месяцев ровно арестовывают главу московской хельсинкской группы Юрия Орлова и начинается расправа с хельсинским движением на всей территории СССР. Это называется двойные стандарты. Советская Конституция, сталинская, выглядела настолько симпатично, что пришлось писать вторую в 1977 году, лукьяновскую, чтобы там не было абсолютного применения прав и свобод, а чтобы было сказано «в интересах социалистического строительства», чтобы не указывали, мол, выполняйте свою конституцию. Так что здесь ровным счетом тот же эффект.