Грузия / Россия

Интервью с супругой президента Грузии Сандрой Рулофс-Саакашвили

Галина АККЕРМАН

опубликовано 13/09/2008 Последнее обновление 15/09/2008 21:25 GMT

Сандра Рулофс-Саакашвили, жена президента Грузии Михаила Саакашвили, и сотрудник русской редакции РФИ Галина Аккерман
(Photo : RFI/Galina Akkerman)

Первая леди Грузии голландка Сандра Рулофс-Саакашвили прекрасно овладела грузинским языком, создала в Грузии благотворительный фонд помощи больным раком и СПИДом. Во время начала вооруженного конфликта в Южной Осетии Сандра Рулофс-Саакашвили была в Пекине. Она рассказывает о своих страхах и надеждах в интервью Галине Аккерман.

Как многие первые леди, Сандра Саакашвили, которая прекрасно овладела грузинским языком, занимается в Тбилиси благотворительностью. Ее фонд специализируется в основном на медицинских и социальных проблемах, таких как помощь больным раковыми заболеваниями и СПИДом и их близким. Именно поэтому сам фонд получил помещение в здании министерства здравоохранения Грузии, где я взяла у Сандры интервью.

Г.А. Здравствуйте, Сандра. Оказался ли Ваш фонд задействованным в оказании помощи жертвам вооруженного конфликта между Россией и Грузией?

С.Р.-С. Я очень рада приветствовать Международное французское радио. Разумеется, мы оказываем помощь. Мой фонд был создан десять лет назад, чтобы оказывать помощь самым слабым, а сегодня самые слабые – это жертвы недавнего конфликта.  Имеется множество перемещенных лиц, из трех разных регионов, много раненых в больницах, много погибших. Мы выявляем тех, кто не сможет вскоре  вернуться в родные края, и оказываем  этим людям материальную помощь. Когда я лично посещаю детские сады, школы и другие общественные здания, где располагаются беженцы, я пытаюсь оказать им и психологическую поддержку. Я слушаю их, выслушиваю их истории о том, что произошло в их деревнях, и заверяю их в том, что мой муж, грузинское правительство, с помощью Запада,  сделают все, чтобы повернуть стрелки вспять и чтобы все стало, как до 7 августа.

Г.А.  Есть ли у Вас лично надежда, что Грузия вновь обретет контроль над так называемыми «буферными» зонами, а также над теми частями Южной Осетии и Абхазии, которые до 7 августа находились под грузинским контролем?

С.Р.-С.  Ах, это – очень политический вопрос. Я не знаю, могу ли я на него ответить. Я сама думаю, что значительный процент перемещенных лиц сможет вскоре вернуться к себе, но у многих семей такой возможности не будет. И для этих семей надо найти жилье на зиму, причем не в детских садах или палатках, а в настоящих домах. Речь идет о решении их жилищной проблемы на средне-длительной основе. Конечно, я надеюсь, что люди, например, из Кодорского ущелья или из грузинских сел в окрестностях Цхинвали смогут вернуться домой.

Г.А.  Хотя доступ в зоны, которые были заселены в основном грузинами, а теперь находятся под контролем осетинских и абхазских вооруженных формирований и российской армии, практически невозможен, ходят упорные слухи, что многие населенные пункты были попросту сожжены и стерты с лица земли  –  именно для того, чтобы беженцам в любом случае некуда было возвращаться.

С.Р.-С.  Это так. Именно поэтому правительство готово предоставить им стройматериалы. Было также заказано большое количество сборных домов. Первые партии скоро прибудут. Ведь пока дни еще стоят теплые, но к середине ноября станет холодно. У людей будет выбор: либо самим строить из предоставленных им стройматериалов,  либо воспользоваться готовыми домами, которые можно будет быстро установить и в полностью разрушенных деревнях.

Г.А.  Вы – женщина и мать двух детей. Какие чувства вызывает у Вас то обстоятельство, что с одной стороны, вероятно, в Абхазии и Южной Осетии будут размещены российские военные базы, а с другой, НАТО в той или иной форме, возможно, усилит свое присутствие в Грузии? Грузия, по существу, окажется на первой линии водораздела между НАТО и Россией. Вы не боитесь?

С.Р.-С.  Вы затрагиваете много вопросов одновременно. Я бы сказала, что при той международной поддержке, которую мы получили, в том числе и от НАТО, и при готовности Запада бороться не только за Грузию, но и за Украину и другие страны, мы надеемся, что сюда скоро прибудут международные наблюдатели и миротворцы и заменят тех, кто, мягко говоря, не являются нейтральными.  Для меня, как женщины и матери, это – трудная ситуация. Ведь женщины всегда миролюбивее, чем мужчины. Но тут ничего не поделаешь – мы всегда будем соседями России, и поэтому мы должны найти взаимопонимание с Российской федерацией. Сейчас мы переживаем очень острый момент, дипломатические отношения были прерваны, так что невозможно договориться без посредников, и поэтому мы возлагаем большие надежды на Европу, на США, на международные организации. Ведь признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Россия явно показала, что она не занимает нейтральной позиции. А миротворцы по определению должны быть нейтральными.

Г.А.  Я бы хотела поговорить о начале этой войны. Насколько я знаю, Вы поехали в Пекин на открытие Олимпийских игр, и Ваш супруг должен был к Вам присоединиться. В конечном счете, он не вылетел в Пекин. Можете ли Вы описать мне, что именно произошло. И как Вы пережили страшные дни, когда шли боевые действия, и даже Тбилиси было под угрозой вторжения?

С.Р.-С.  Вы знаете, что отношения между южно-осетинскими и грузинскими деревнями в течение последнего года  были напряженными, что усугублялось российским присутствием. Были многочисленные провокации, были обстрелы, были конфликтные ситуации. За несколько недель до начала конфликта, я побывала с визитом в военном госпитале в Гори, где находились три телохранителя главы грузинской администрации Южной Осетии Санакоева. Его машина подверглась артобстрелу, и эти парни были ранены. Не проходило недели без какого-либо инцидента. И 7 августа, когда начались обстрелы с  осетинской стороны, мы думали, что это – обычная провокация. До последней минуты мой муж собирался присоединиться ко мне, но потом он позвонил мне и сказал: «Подождем все же до завтра».

К сожалению, на этот раз все обернулось иначе. Были нарушения грузинского воздушного пространства и другие очевидные признаки готовящегося вторжения. Ситуация деградировала за какие-нибудь три часа. Вы понимаете, что я в Пекине не спала ни минуты, я все время смотрела СНН и ББС. Прозвониться в Грузию было практически невозможно: были помехи и из-за бомбардировок, и потому что слишком много народу звонило одновременно из-за границы. Линии были перегружены.  А поскольку телеканалы всегда выбирают наиболее сенсационные и страшные сцены, я пережила  ужасные моменты. Я быстро собралась домой, а наша спортивная делегация осталась. Наши атлеты тоже хотели вернуться, но мой муж сказал, что они должны сражаться за Грузию там, в Пекине. И действительно, наши 35 спортсменов завоевали 6 медалей, из них три золотые, это просто здорово. Но я не могла там оставаться.

Перелом произошел, когда  в Тбилиси прибыли пять президентов, чтобы поддержать моего мужа. Это было 12 августа. Я тоже обратилась по телевидению к народу Грузии: я сказала, что мы не имеем права терять надежду. К сожалению, и после этого еще были трудные дни. Тбилиси дважды подвергался прямой угрозе. Когда мы вспоминаем об этих днях с друзьями и коллегами, все признаются, что им было страшно. Все думали о том, что произойдет, если русские танки войдут в Тбилиси.

Г.А.  Во время визита вице-президента США Чейни вы встретились с его супругой. США оказывают явную политическую поддержку Вашей стране, но почувствовали ли Вы человеческую симпатию со стороны супруги Дика Чейни?

С.Р.-С.  Конечно. И не только со стороны госпожи Чейни. В Тбилиси побывала недавно и супруга Джона Маккейна. Мы вместе посетили перемещенных лиц, и это помогло мне как бы посмотреть на нашу трагедию взглядом внешнего наблюдателя. Ведь в международной перспективе не мы одни находимся сегодня в опасности. Есть и другие страны, которые может постичь та же судьба. По сути дела, грузины приняли огонь на себя, показав миру, что у Российской Федерации сохраняется ностальгия по прошлому. Россия явно намеревается восстановить свою гегемонию не только над Грузией, но и над Украиной и, возможно, другими странами. Так что это – предупреждение, наш сигнал тревоги в направлении Европы и США. Тем не менее, я думаю, никогда не поздно изменить свою позицию. Мой муж заявил 1 сентября, во время дня национального единства, когда миллион грузин вышел на улицы, что мы – не против России, мы ничего не имеем против русского народа. Мы выступаем лишь против тех, кто пытается завоевать нашу территорию, кто не хочет, чтобы мы были независимыми, успешными, свободными. Если Россия выведет свои войска и отменит признание независимости Абхазии и Южной Осетии, тогда между нами сможет возобновиться диалог. Мы этого не исключаем. Мы все еще на это надеемся.