Россия / Общество

"Введение чрезвычайного правосудия"

Ярослав ГОРБАНЕВСКИЙ

опубликовано 04/12/2008 Последнее обновление 04/12/2008 16:37 GMT

Российский адвокат Юрий Шмидт.
www.kasparov.ru

Российские правозащитники обратились с заявлением о том, что в России вводится чрезвычайное правосудие. Об этом наш разговор с российским адвокатом Юрием Шмидтом.

Ярослав Горбаневский: "Введение в России чрезвычайного правосудия", - говорят российские правозащитники. Суть дела в том, что из ведения судов присяжных хотят вывести дела по так называемым "антигосударственным" преступлениям: теракты, захват заложников, организация незаконных вооруженных формирований, но также массовые беспорядки, государственная измена, шпионаж, насильственный захват власти. А также вооруженный мятеж и диверсия. Как юрист, можете ли вы дать трезвую оценку поправкам, которые собираются ввести в российское правосудие. Не являются ли заявления правозащитников о "введении чрезвычайного правосудия" преувеличением?

Юрий Шмидт: "Скажем так: введение чрезвычайного правосудия наша страна переживала на протяжении многих лет. Я бы сказал, что это несколько сильная метафора. Но по сути главное то, что власть, которая и без того сделала наш суд подчиненным и зависимым, хочет лишить его последних остатков этой самой независимости. Причем именно по тем делам, которые представляют особый интерес и особую опасность для правящей властной корпорации. Надо сказать, что наши президенты, наши высшие должностные лица регулярно повторяют, что одним из важнейших условий построения, скажем так, общества всеобщего благополучия, демократического общества является независимость суд. Но как мы видим, их лозунги разительно расходятся с конкретными делами, потому что именно суд присяжных является значительно более независимым и менее управляемым судом. И ликвидация этого суда или изъятие из его юрисдикции большой категории дел уж как минимум не способствуют реализации этих самых очень красивых лозунгов".

Я.Г.: Суд присяжных - это когда 12 присяжных присутствуют на всех заседаниях суда и (вы меня исправите, если я неправильно все это описываю), в конце концов, решают вопрос о виновности или невиновности обвиняемых...

Ю.Ш.: "Совершенно правильно. Вопросов присяжным ставят, как правило, достаточно много, но основной вопрос - это виновен или не виновен. Имел ли место сам факт преступного деяния, и совершил ли его подсудимый. Это те вопросы, без которых не обходится ни один вопросный лист, который вручают присяжным перед удалением в совещательную комнату. И могу вам сказать, что даже в крепостной России середины XIX века, когда в состав жюри присяжных входили зачастую неграмотные крестьяне, мещане и люди достаточно низкого образовательного уровня, а может быть, не только образовательного, а и уровня своей социальной адаптации, тем не менее суд присяжных действовал достаточно успешно вплоть до революции. До 1917, вернее до 1918 года, когда он был благополучно ликвидирован большевиками, которым, естественно, независимое правосудие было не нужно. Сейчас в более мягкой форме и не таким решительным жестом нынешняя авторитарная власть возвращает нас к этому времени".

Я.Г.: То, что присяжные могут быть более независимыми, чем состав суда, мы наблюдали буквально на днях на процессе по убийству Анны Политковской, когда присяжные отказались сделать процесс закрытым вопреки решению судьи. Но в данном случае речь идет о выведении из ведения судов присяжных очень серьезных дел. Таких как теракты или государственная измена. А может быть, присяжные, которые набираются из самых простых, обыкновенных людей, не знающих права, не способны решать такие важные вопросы?

Ю.Ш.: "Да нет, это полная ерунда. Я сам имею опыт участия в суде с присяжными, и я знаю, как ответственно, как серьезно люди относятся к исполнению своего долга. И могу вам сказать, что перечисленная категория дел по большому счету профессионально не представляет особой сложности. Бывают действительно сложные дела, где разобраться профессионалам достаточно тяжело. Скажем, дело о крушении самолета, об аварии теплохода, когда решаются сложные технические вопросы, в которых сам черт ногу сломит. И судьям приходится в значительной мере полагаться на заключения сложных технических экспертиз. И там, тем не менее, всё можно представить в достаточно простом варианте, чтобы 12 человек, подобранные путем случайной выборки, могли разобраться. А уж в таких делах и говорить нечего. Понимаете, у нас же никогда ничего не говорят прямо. Никто же не скажет: "Мы хотим изъять эту категорию дел из-под ведомства суда присяжных, потому что в своих профессиональных судьях мы уверены, мы знаем, что тут не будет никаких сюрпризов, а с присяжными (хоть государство и научилось манипулировать и коллегиями присяжных тоже, я бы мог привести примеры), но, тем не менее, бывают какие-то срывы. Так зачем нам рисковать? Пусть будет тишь, гладь, да Божья благодать, и нашей выстраданной вертикали власти, в которой всю власть осуществляет коррумпированная бюрократия во главе с президентом (или я уж не знаю на сегодняшний день, с кем, с двумя президентами) не нужен еще и независимый суд, который путается под ногами и иногда создает неудобства"... Легкие неудобства, скажу прямо, ничего страшно, но, тем не менее, они не хотят терпеть даже этого".

Я.Г.: Юрий, среди преступлений, которые должны быть изъяты из юрисдикции судов присяжных, есть статья 275 - "государственная измена". Недавнее советское прошлое показало нам, как широко такая статья может трактоваться. Есть также статья 212 - "массовые беспорядки". На днях должен пройти "Марш несогласных". Мы уже наблюдали за тем, как ОМОН избивает участников таких маршей. Насколько "Марш несогласных" может подойти под статью 212, под статью "антигосударственного" преступления "организация массовых беспорядков"?

Ю.Ш.: "Вполне может подойти. Если власть сама устроит эти беспорядки путем применения неоправданной силы, или в ряды демонстрантов будут засланы специальные провокаторы. После чего опять-таки можно устроить побоище, и обвинить в этом, естественно, организаторов "Маршей". Знаете, эту школу наши доблестные чекисты очень хорошо помнят, они ее проходили, и никаких проблем с этим не будет. Кстати говоря, давайте себе представим: экая сложность вообще! для суда присяжных будет разобраться, скажем, в коллективной драке. Что тут особенного? Никаких специальных познаний, никакой сложности во всем этом нет. Пусть обвинение докажет, что вот такие-то люди, действительно, организовали беспорядки, в чем эти беспорядки заключались. И присяжные выслушают обвинение, выслушают защиту... Экий бином Ньютона, как говорил один из персонажей Булгакова!"

Я.Г.: Юрий, в двух словах в заключение нашей беседы: насколько российское общество способно сегодня противостоять авторитарным тенденциям государства, тенденциям к захвату всей полноты власти?

Ю.Ш.: "Народ безмолвствует. К большому сожалению. Не знаю, что будет в результате наступающего, может быть, уже наступившего в какой-то своей части кризиса... Но в последние годы мы наблюдали такой блаженный сон народа за счет остатков неукраденных нефтедолларов. Что-то перепадало и этому самому народу: чуть-чуть добавляли к пенсиям, чуть-чуть добавляли к зарплатам. И политическая активность сегодня крайне низка, и способность противостоять авторитарной власти на данный конкретный момент я оцениваю очень скептически."

Я.Г.: Большое спасибо. На наши вопросы отвечал российский адвокат Юрий Шмидт.