Россия / Права человека

Совет по правам человека при президенте России

опубликовано 12/02/2009 Последнее обновление 15/02/2009 18:15 GMT

Б.Пустынцев
Photo: pl.lenizdat.ru

Объявлен новый состав Совета при президенте России по правам человека. В него вошли новые члены, часто оппозиционно настроенные по отношению к российскому режиму правозащитники, такие например как Людмила Алексеева. Но и в старый состав входили люди с незапятнанной правозащитной репутацией. Например, Борис Пустынцев, председатель санкт-петербургской правозащитной организации "Гражданский контроль". С ним наша беседа о Совете по правам человека при президенте РФ. 

Состояние с правами человека и основными свободами в современной России не соответствует лучшим европейским стандартам.

Свобода доступа к информации (если у вас нет интернета) оставляет желать лучшего. Телевидение практически отдано правительственной пропаганде и альтернативные голоса там редки. Существуют независимые газеты, радиостанции, но по сравнению с общероссийским ТВ их влияние ограничено.

Право на митинги и демонстрации ограничено практически. Когда несогласные просят у муниципальных властей право на марши, то оказывается, что все улицы уже кем-то заняты, а если они все же выходят, то нередко попадают под дубинки ОМОНа, и естественно на следующий марш многие уже не выходят...

Не говоря уже о доступе альтернативных политиков к средствам массовой информации в предвыборные периоды.

Мы спросили Бориса Пустынцева: Что в этом контексте оправдывает ваше участие в Совете при президенте России по правам человека? Что вы смогли сделать полезного в составе этого совета? Не становитесь ли вы просто алиби, которое власти в любой момент могут показать иностранцам?

Борис Пустынцев: Ну, для начала позвольте две ремарки. Это состояние не соответствует даже весьма средним европейским стандартам, не говоря уже о лучших. А что касается Людмилы Алексеевой, то она входила в самый первый состав Совета, она старый член Совета. А причина, по которой она и другие правозащитники вступили в этот Совет, довольно простая. В свое время мне позвонил Михаил Островский из администрации президента и предложил вступить в состав первых сорока двух членов Общественной палаты, которые должны были избирать других, когда это образовывалось. Я категорически отказался. Потому что там я должен был бы представлять гражданское общество. То есть, другие общественные группы. А у нас ведь нет такого вертикального подчинения. Мы горизонтальная структура, и я могу говорить только за себя. А в этом Совете я представляю только "Гражданский контроль". И я могу от лица "Гражданского контроля" излагать факты так, как мы считаем это нужным. То есть, истинное положение вещей. Это совсем другая ситуация. Слушают нас или нет, это уже другое дело... но если есть возможность использовать такую трибуну, то мы думаем, что это надо делать, конечно. Кое-чего удалось добиться. Я уже не говорю о том, что на несколько лет удалось задержать роспуск лагерей беженцев на Кавказе. Дальше все-таки нам удалось добиться смягчения формулировок наиболее драконовских законов, например, тот же закон о негосударственных организациях. Он сейчас практически недействует. Его никто не отменял, но он в последнее время практически не применяется. И даже сама служба, которая была призвана осуществлять этот закон, Федеральная регистрационная служба распущена. Её слили с министерством юстиции, вернее вернули в министерство юстиции, на которое переложили те функции по проверке некоммерческих организаций. Сейчас этот процесс сошел на нет. Мы считаем, что это победа.

Я.Г.: То есть, те нормы закона, которые могли резко ограничить деятельность неправительственных организаций, не применяются, и вы считаете, что в этом есть заслуга Совета при президенте по правам человека...

Борис Пустынцев: Безусловно. Поверьте, мы не преувеличиваем собственную роль и во многих случаях мы, действительно, бессильны, но кое-что удается сделать. Пока еще есть возможности работать, мы будем работать.

Я.Г.: Некоторые, говоря о работе Совета, говорят, что власти смогут услышать альтернативный голос, смогут услышать что-то иное. Но ведь если власти хотят прислушаться, они услышат его и без Совета...

Борис Пустынцев: Понимаете, в чем дело... у нынешней власти корни - чекистские и привычки те же самые. То есть, они получают информацию уже соответственным способом процеженную и обработанную. Во время заседаний этого Совета мы несколько раз убеждались, что власти иногда не знают, что происходит. У них самих, естественно, нет времени следить за интернетом или читать сообщения независимых средств массовой информации, а им определенные факты просто недокладывают.

Я.Г.: То есть, вы по-настоящему дополняете картину реальности, которая выстраивается у властей?

Борис Пустынцев: Совершенно верно... а будет власть слушать или нет, это другой вопрос. Но во всяком случае она не может сказать, что она не знала истинного положения вещей.

Я.Г.: И то конкретное, что вы можете сделать, по-вашему, перевешивает ту роль, которую вы можете играть в оправдании этой власти, которая может сказать: "да нет, у нас всё в порядке, вот у нас Совет при президенте"?

Борис Пустынцев: Знаете, я особо не слышал таких ссылок. Гораздо больше используется в данном случае федеральный уполномоченный по правам человека, на которого власть ссылается: "да вот, у нас же есть такая фигура". А Совет довольно редко мелькает. Так что, нет, этой опасности я не вижу.

Я.Г.: Однако, судя по тому, что вы говорите, в России у гражданского общества или у отдельных представителей гражданского общества всё-таки еще существуют средства какого-то воздействия на власти. То есть, режим еще не полностью замкнут на себя?

Борис Пустынцев: Совершенно верно. По ряду параметров Россия до сих пор почти свободная страна. Ну хотя бы въезд-выезд и т.д. Как только мы увидим, что эта декоративная роль, о которой вы говорите, начинает перевешивать практические соображения, мы немедленно покинем этот Совет.

Я.Г.: Борис, вы можете сказать о чем-нибудь конкретном, о каком-нибудь конкретном достижении в последнее время благодаря вашему участию в этом Совете?

Борис Пустынцев: В последнее время, извините, этот Совет полгода с лишним не собирался.

Я.Г.: А до этого?

Борис Пустынцев: Ну... как я уже сказал, это судьба того драконовского закона, направленного против некоммерческих организаций.

Я.Г.: Скажите пожалуйста, а всевозможные гонения на местном уровне против разных оппозиционных активистов. Очень разных, будь-то национал-большевики или активисты Объединенного гражданского фронта. Заметно, как на местах кого-то сажают в психушки, кого-то иногда убивают, кого-то отправляют в армию в то время, как это совершенно незаконно... Вы в вашем Совете что-нибудь делаете по таким вопросам?

Борис Пустынцев: Мы формулируем это иначе: неправомерные действия милиции, прокуратуры... По этим поводам мы делаем заявления, ведем кампании. В том числе в тех случаях, о которых вы говорите. Мы вливаемся в общий правозащитный хор. В этом смысле наша позиция не отличается от общеправозащитной.

Я.Г.: То есть в названии вашего Совета скорее перевешивает та часть, которая говорит о правах человека, чем та, которая говорит: "при президенте Российской федерации"?

Борис Пустынцев: Безусловно. Тем более, что в новом составе, как вы и сами сказал, она существенно увеличилась.